Дети! Very Happy Благодаря Мурке, родилось название для темы с моими рассказами. Пардон, словонаборами. Чем они отличаются от обычных фанфиков? Тем, что героями выступают форумчане форума! Beer
ВНИМАНИЕ!!!!
Словонаборы могут вызвать лютую попоболь. Все, кто не готов увидеть своих прототипов ( а я еще раз повторяю, что описываю не реальных людей, а форумских персонажей, очень гиперболизированных, утрированных и всяких таких. Реальных людей я люблю) в тексте, пазязя, не читайте. Резинка от трусов лопнет. Razz
Ребят! Простити меня бога ради. Все совпадения случайны. Все имена вымышлены. Если вы себя узнали, то это еще ни о чем не говорит.
ВНИМАНИЕ! Есть запиканный мат, нету секса, есть котики, смешные 500 рублей и всякое такое.
Вера Бидонова уже третий месяц как понаехала в столицу к вящему неудовольствию «коренных» Тахиров, Мыкол и Хасанов, а также Иванов_фром_Магаданов и прочих интеллигентных жителей всея Мааааасковии. Но Верочка была из тех, кому недуховно было с*ать и на первых, и на вторых, и даже на Римскую Католическую Церковь, коли говорить откровенно. Верочка Бидонова просто не парилась.
Уже третий месяц, как Вера работала участковым терапевтом в местной больничке, которую сама же и называла укатайка, уМОРГайка, и еще по-иному, увы, нецензурно. В целом работенка у Бидоновой была совсем не пыльной, хоть и подразумевала весьма занимательные трипы в квартиры к выжившим из ума старухам, молодым разродившимся мамкам ( которых Вера про себя называла матками ), перепившим выпускникам и просто тем, кому даже в столице нечем заняться.
Одной из ее поциендок была весьма одиозная дама лет так дважды за сраку, по фамилии Едальникова и по имени Анна. Хотя она и носила летом меховые шлепанцы, шиньон и голубой фартук в горошек поверх шубы, все это меркло по сравнению с главной ее одиозностью – внучатой племянницей по сестре второго мужа ( alas. Безвременно скончавшегося в запертом изнутри туалете ) Марией Когановской. Никто, даже сама м-м Едальникова не могла вспомнить как и когда в ее жизни появилась эта дальняя родственница, ибо, хотя старуха уже давно мучилась провалами в памяти, все же не могла не помнить того, что всех прилипал, паразитов и тунеядцев, вырезали еще в далеком девятьсот семнадцатом *благословенном* году. Но, несмотря на все свои внутренние измышления по этому поводу, м-м ( как все дореволюционные бармалейки, Едальникова тяготела ко всему высокосветскому ) Едальникова понимала, что кровь-де не вода, и разбрасываться роднёй, пусть и такой назойливой, все-таки не по-божески.
Сама же Мария, казалось, и вовсе, что называется, впустила в себя Христа – навещала старушку исправно, приносила квитанции за свет, газ и телефон, поклеила в зале веселенькие обойки в цветочек и даже однажды вставила за свой счет батарейки в пульт от пятиканального Голдстара.
- Мы тут одна семья, - уверяла она Едальникову, ставя щербатую сахарницу на дырку в скатерти. – В семье так все делают.
Едальникова же почему-то смутно подозревала, что причиной столь непривычной заботы и поистине сестринского милосердия, стали вовсе не семейные узы, а небольшая квартира в смешные 150 кв. м. в Ермолаевском переулке. Но, будучи дамой в высшей степени высшего света, Едальникова не решалась озвучить свои догадки вслух.
Все эти подробности Вера Бидонова узнала от самой Едальниковой, когда во второй раз за неделю пришла к той в квартиру ( да-да, ту самую, с совершенно смешной площадью ). Вера, как уже было сказано, была дамой совершенно недуховной, а если говорить строго, то и не дамой, а врачом, приехавшим из Витебска в Мосвку.
- ля, - сказала она как-то, выслушав вольный пересказ Едальниковой о последнем визите ( или как предпочитала говорить старуха «родственном рандеву» ) Когановской. – Нищеброды везде.
К счастью для поциендки, Анна Едальникова с детства страдала выборочной потерей слуха, поэтому сей нелестный эпитет просто не услышала.
- ля, - повторила Бидонова, обматывая шею шарфом, - опы безмозглые.
Но хоть Едальникова была одиозной, а Бидонова – недуховной, они быстро сошлись на почве любви ко всему пушистому и кошачьему. М-м завела себе кота ( или как она говорила, компаньооооона ) по имена Пакц и по документам Пакцович. Бидонова же, снимая скромную гостинку в Печатниках, понимала, что пока она не может позволить купить себе не то что кота, но даже и головастика в банке, и поэтому с удовольствием играла с Пакцом Пакцовичем, который был дивно толст, сер и сердит.
Когановская же котов не любила, но зато их любил ее приятель, профессор университета, где та работала «оператором ПК и прочих сложных вещей», как она объясняла Едальниковой.
- Котик, - набирала она короткие сообщения на номер, оканчивающийся 348, - жду тебя в столовой. Заказала нам обоим ( это слово Когановская произносила с придыханием и томно закатив глаза ) гречку с подл. ( подливкой ) и сос. ( сосиской ).
Котик же жил в общежитие при университете и не мог пригласить свою даму даже в кафе «Коровка», где подавали морс за 30 рублей и чизкейк за 75. Поэтому их рандеву ( отнюдь, уже не родственные ) проходили только за столом с облезлой скатертью, ну и еще в тайных фантазиях самой Когановской, которая вела дневник под названием Шаловливый тигренок.
- Потерпи немного, котик, - «шаловливо» шептала на ухо профессору Когановская в те минуты, когда «ПК и прочие сложные вещи» никак не желали выполнять свои операции. – Едальникова скоро отъедет за горизонт. И нашему счастью ничто не помешает.
Сама же Едальникова, с большим размахом отпраздновавшая свое очередное восьмидесятилетие, думала о том, что ее смешная квартира нуждается в смешном ремонте, и что в передаче «Квартирный вопрос» за прошлую неделю как раз сделали так, как она всегда мечтала.
- Мы тут одна семья, - сказала она Когановской, когда та в очередной раз привезла полные сумки с макаронами и пшенкой, - а в семье так и делается.
Внучка и оператор сложных вещей в тот момент подумала много о чем, но мысли ее были далеко от христианских.
- И туалет! – уже с балкона закричала ей Едальникова. – Чтобы сантехника из Италии.
Бидонова же продолжала исправно ходить, играть с ПакцПакцовичем, которого чаще называла просто Жирдяй, выслушивать рассказы Едальниковой о новом ремонте и удивительно агрономичном способе утилизировать мусорные пакеты в лифте, и прочих весьма полезных вещах.
- ля, - говорила она. – Е*ать вас в с*аку.
Пакц же, казалось, ее полностью поддерживал, а однажды и вовсе в качестве трофея принес флакон с полузасохшим лаком от Орифлейм, на котором было подписано карандашoм Chanel.
- Внучка оставила, - пояснила Едальникова.
Е*альникова, - недуховно решила Бидонова. Внучка Е*альникова.
За три месяца, что она посещала квартиру в Ермолаевском переулке, не случилось
ничего особенного. А вот на четвертый с Едальниковой приключился инсульт.
Бидонова понимала, что в таком возрасте мало кто уходит из уМОРГайки на своих двоих, чаще их выкатывают через задний вход ( или как она сама говорила ПРОХОД ), но предложила Едальниковой присматривать за ПакцПакцивичем Жирдяем бэзвоздмездно.
- Согласна, - прошептала хозяйка Жирдяя, словно стоя перед алтарем ( в этом деле у нее и впрямь был большой опыт ).
И Верочка забрала Пакца себе. Однако, чистопородный серый пузан вовсе не желал добровольно менять свои смешные сто пятьдесят метров жилплощади, а он искренне считал их своими!, на вовсе не смешные 30 с совмещенным санузлом, пусть даже и вместе с Бидоновой в роли свой новой игрушки.
Придя на следующий день с закрытым посиневшим глазом и пластырем в районе носа, рта, правого уха и сонной артерии, Бидонова заявила, что на Пакца плохо повлияла смена обстановки, микроклимата и звукового фона и от этого он немного обо*рался ( недуховно! ) ей на раскладушке.
Едальникова, с трудом дыша через трубку, прошамкала:
- Зови духовника и юриста.
А потом, помолчав, добавила:
- Коте нужен покой и режим.
Бидонова кивнула. Теперь покой нужен был и ей, вместе с новым матрасом и целыми тапочками.
- Я обязую тебя мыть лоток, кормить консервами и покупать резиновых мышей! – громко прочел душеприказчик последнюю волю усопшей всем родственникам, знакомым и Бидоновой лично. – Взамен того оставляю квартиру, дачу и сарай с хоз.иструментами.
С ув. к Бидоновой и неув. ко всем остальным Едальникова Анна.
- ля, - сказала Вера Бидонова. – Ну просто ля.
- Это еще не все! – заявил юрист. – Мой внучке Марии Когановской оставляю самое ценное – альбом с фотографиями и дореволюционную чернильницу с гравировкой.
На том все разошлись, а Бидонова вместе с Пакцем в одной руке и шашлычными палочками в другой, переехала в смешную квартиру в установленный законом срок.
А Когановская сидела в машине с двумя мешками строительного мусора, оставшегося после установки унитаза из Италии, и плакала. Она не знала, что жизнь может быть такой несправедливой.
ВНИМАНИЕ!!!!
Словонаборы могут вызвать лютую попоболь. Все, кто не готов увидеть своих прототипов ( а я еще раз повторяю, что описываю не реальных людей, а форумских персонажей, очень гиперболизированных, утрированных и всяких таких. Реальных людей я люблю) в тексте, пазязя, не читайте. Резинка от трусов лопнет. Razz
Ребят! Простити меня бога ради. Все совпадения случайны. Все имена вымышлены. Если вы себя узнали, то это еще ни о чем не говорит.
ВНИМАНИЕ! Есть запиканный мат, нету секса, есть котики, смешные 500 рублей и всякое такое.
Вера Бидонова уже третий месяц как понаехала в столицу к вящему неудовольствию «коренных» Тахиров, Мыкол и Хасанов, а также Иванов_фром_Магаданов и прочих интеллигентных жителей всея Мааааасковии. Но Верочка была из тех, кому недуховно было с*ать и на первых, и на вторых, и даже на Римскую Католическую Церковь, коли говорить откровенно. Верочка Бидонова просто не парилась.
Уже третий месяц, как Вера работала участковым терапевтом в местной больничке, которую сама же и называла укатайка, уМОРГайка, и еще по-иному, увы, нецензурно. В целом работенка у Бидоновой была совсем не пыльной, хоть и подразумевала весьма занимательные трипы в квартиры к выжившим из ума старухам, молодым разродившимся мамкам ( которых Вера про себя называла матками ), перепившим выпускникам и просто тем, кому даже в столице нечем заняться.
Одной из ее поциендок была весьма одиозная дама лет так дважды за сраку, по фамилии Едальникова и по имени Анна. Хотя она и носила летом меховые шлепанцы, шиньон и голубой фартук в горошек поверх шубы, все это меркло по сравнению с главной ее одиозностью – внучатой племянницей по сестре второго мужа ( alas. Безвременно скончавшегося в запертом изнутри туалете ) Марией Когановской. Никто, даже сама м-м Едальникова не могла вспомнить как и когда в ее жизни появилась эта дальняя родственница, ибо, хотя старуха уже давно мучилась провалами в памяти, все же не могла не помнить того, что всех прилипал, паразитов и тунеядцев, вырезали еще в далеком девятьсот семнадцатом *благословенном* году. Но, несмотря на все свои внутренние измышления по этому поводу, м-м ( как все дореволюционные бармалейки, Едальникова тяготела ко всему высокосветскому ) Едальникова понимала, что кровь-де не вода, и разбрасываться роднёй, пусть и такой назойливой, все-таки не по-божески.
Сама же Мария, казалось, и вовсе, что называется, впустила в себя Христа – навещала старушку исправно, приносила квитанции за свет, газ и телефон, поклеила в зале веселенькие обойки в цветочек и даже однажды вставила за свой счет батарейки в пульт от пятиканального Голдстара.
- Мы тут одна семья, - уверяла она Едальникову, ставя щербатую сахарницу на дырку в скатерти. – В семье так все делают.
Едальникова же почему-то смутно подозревала, что причиной столь непривычной заботы и поистине сестринского милосердия, стали вовсе не семейные узы, а небольшая квартира в смешные 150 кв. м. в Ермолаевском переулке. Но, будучи дамой в высшей степени высшего света, Едальникова не решалась озвучить свои догадки вслух.
Все эти подробности Вера Бидонова узнала от самой Едальниковой, когда во второй раз за неделю пришла к той в квартиру ( да-да, ту самую, с совершенно смешной площадью ). Вера, как уже было сказано, была дамой совершенно недуховной, а если говорить строго, то и не дамой, а врачом, приехавшим из Витебска в Мосвку.
- ля, - сказала она как-то, выслушав вольный пересказ Едальниковой о последнем визите ( или как предпочитала говорить старуха «родственном рандеву» ) Когановской. – Нищеброды везде.
К счастью для поциендки, Анна Едальникова с детства страдала выборочной потерей слуха, поэтому сей нелестный эпитет просто не услышала.
- ля, - повторила Бидонова, обматывая шею шарфом, - опы безмозглые.
Но хоть Едальникова была одиозной, а Бидонова – недуховной, они быстро сошлись на почве любви ко всему пушистому и кошачьему. М-м завела себе кота ( или как она говорила, компаньооооона ) по имена Пакц и по документам Пакцович. Бидонова же, снимая скромную гостинку в Печатниках, понимала, что пока она не может позволить купить себе не то что кота, но даже и головастика в банке, и поэтому с удовольствием играла с Пакцом Пакцовичем, который был дивно толст, сер и сердит.
Когановская же котов не любила, но зато их любил ее приятель, профессор университета, где та работала «оператором ПК и прочих сложных вещей», как она объясняла Едальниковой.
- Котик, - набирала она короткие сообщения на номер, оканчивающийся 348, - жду тебя в столовой. Заказала нам обоим ( это слово Когановская произносила с придыханием и томно закатив глаза ) гречку с подл. ( подливкой ) и сос. ( сосиской ).
Котик же жил в общежитие при университете и не мог пригласить свою даму даже в кафе «Коровка», где подавали морс за 30 рублей и чизкейк за 75. Поэтому их рандеву ( отнюдь, уже не родственные ) проходили только за столом с облезлой скатертью, ну и еще в тайных фантазиях самой Когановской, которая вела дневник под названием Шаловливый тигренок.
- Потерпи немного, котик, - «шаловливо» шептала на ухо профессору Когановская в те минуты, когда «ПК и прочие сложные вещи» никак не желали выполнять свои операции. – Едальникова скоро отъедет за горизонт. И нашему счастью ничто не помешает.
Сама же Едальникова, с большим размахом отпраздновавшая свое очередное восьмидесятилетие, думала о том, что ее смешная квартира нуждается в смешном ремонте, и что в передаче «Квартирный вопрос» за прошлую неделю как раз сделали так, как она всегда мечтала.
- Мы тут одна семья, - сказала она Когановской, когда та в очередной раз привезла полные сумки с макаронами и пшенкой, - а в семье так и делается.
Внучка и оператор сложных вещей в тот момент подумала много о чем, но мысли ее были далеко от христианских.
- И туалет! – уже с балкона закричала ей Едальникова. – Чтобы сантехника из Италии.
Бидонова же продолжала исправно ходить, играть с ПакцПакцовичем, которого чаще называла просто Жирдяй, выслушивать рассказы Едальниковой о новом ремонте и удивительно агрономичном способе утилизировать мусорные пакеты в лифте, и прочих весьма полезных вещах.
- ля, - говорила она. – Е*ать вас в с*аку.
Пакц же, казалось, ее полностью поддерживал, а однажды и вовсе в качестве трофея принес флакон с полузасохшим лаком от Орифлейм, на котором было подписано карандашoм Chanel.
- Внучка оставила, - пояснила Едальникова.
Е*альникова, - недуховно решила Бидонова. Внучка Е*альникова.
За три месяца, что она посещала квартиру в Ермолаевском переулке, не случилось
ничего особенного. А вот на четвертый с Едальниковой приключился инсульт.
Бидонова понимала, что в таком возрасте мало кто уходит из уМОРГайки на своих двоих, чаще их выкатывают через задний вход ( или как она сама говорила ПРОХОД ), но предложила Едальниковой присматривать за ПакцПакцивичем Жирдяем бэзвоздмездно.
- Согласна, - прошептала хозяйка Жирдяя, словно стоя перед алтарем ( в этом деле у нее и впрямь был большой опыт ).
И Верочка забрала Пакца себе. Однако, чистопородный серый пузан вовсе не желал добровольно менять свои смешные сто пятьдесят метров жилплощади, а он искренне считал их своими!, на вовсе не смешные 30 с совмещенным санузлом, пусть даже и вместе с Бидоновой в роли свой новой игрушки.
Придя на следующий день с закрытым посиневшим глазом и пластырем в районе носа, рта, правого уха и сонной артерии, Бидонова заявила, что на Пакца плохо повлияла смена обстановки, микроклимата и звукового фона и от этого он немного обо*рался ( недуховно! ) ей на раскладушке.
Едальникова, с трудом дыша через трубку, прошамкала:
- Зови духовника и юриста.
А потом, помолчав, добавила:
- Коте нужен покой и режим.
Бидонова кивнула. Теперь покой нужен был и ей, вместе с новым матрасом и целыми тапочками.
- Я обязую тебя мыть лоток, кормить консервами и покупать резиновых мышей! – громко прочел душеприказчик последнюю волю усопшей всем родственникам, знакомым и Бидоновой лично. – Взамен того оставляю квартиру, дачу и сарай с хоз.иструментами.
С ув. к Бидоновой и неув. ко всем остальным Едальникова Анна.
- ля, - сказала Вера Бидонова. – Ну просто ля.
- Это еще не все! – заявил юрист. – Мой внучке Марии Когановской оставляю самое ценное – альбом с фотографиями и дореволюционную чернильницу с гравировкой.
На том все разошлись, а Бидонова вместе с Пакцем в одной руке и шашлычными палочками в другой, переехала в смешную квартиру в установленный законом срок.
А Когановская сидела в машине с двумя мешками строительного мусора, оставшегося после установки унитаза из Италии, и плакала. Она не знала, что жизнь может быть такой несправедливой.
Последний раз редактировалось: Isa la Belle (24 июн 2013, 21:37); всего редактировалось: 1 раз